Разработка сайтов в городе Алматы, моя книга - "жизнь вокруг квадрата"

Жизнь вокруг квадрата.

Sopor Aeternus – Flower in Formaldehyde

Это уже был четвертый за сегодняшний день. Живот сильно болел, и тошнота накрывала волной отвращения. Ей было невыносимо мерзко, но что это по сравнению с болью исходившей из ее лона любви. Скоро уже совсем скоро все закончится, а пока она смотрела в грязный потолок и весящую разбитую люстру, думая о тех вещах, что не давали ей спокойствия. Когда-то в детстве она любила свою старую и потертую куклу. Проводила с ней часы долгих дней. Ухаживала и смеялась, когда та, неуклюже падала со стула. Верила в будущую и прекрасную жизнь, в месте с ней, она дала ей слова, что не променяет ее. Ведь каждый в жизни и особенно в детстве верил и мечтал.

Время подходило к концу, за последний час она испытала ужасное мучение плоти. Но такова ее сущность, судьба. Выйдя на улицу, закурив сигарету и почувствовав терпкий вкус табака на губах, она улыбнулась. Пора домой. Девушка не спеша, побрела по ночному городу, проходя мимо аптеки, она решила заглянуть и купить немного морфина. Благо один из ее клиентов был медиком и давал, то ли от жалости, то ли из сильного отвращение, рецепт.

Норель – была проституткой, имеющая репутацию опытной и обходительной, местами скромной, а порой и до не приличия страстной девушки. Всегда ухоженная и одета по последней моде, с длинными черными волосами глубокими голубыми слегка раскосыми глазами. С широкими скулами и продолговатым лицом. Грустная наедине с собой, и столь же весела наедине с клиентами. По утрам смелой и широкой походкой, в легком платье из ситца в цвет синей волны, Норель рассекала грустное унылое настроение города. И поверти, ни кто не мог оторвать от нее свой взор, каждый заглядывал в ее глубокие глаза и получал свою порцию вознаграждения в виде милой улыбки.

Прейдя, домой Норель, не аккуратно бросила плащ на кровать, побрела в кухню вскипятить горячей воды. Проходя мимо большого зеркала в коридоре, она остановилась, глубоко вздохнула и посмотрела на себя. О чем она думала, никто и никогда не узнает. Лишь учащенное дыхание выдавала ее истинную натуру. Сняв кастрюлю с плиты, она разделась и умылась. Теперь ее тело было легким и чистым. Но была ли чиста душа? Собрав одежду, Норель упаковала ее в черный пластиковый пакет и пошла в спальню. В прикроватной тумбочке она взяла жгут и шприц, из сумочки достала склянку недавно купленного лекарства. Так намного легче, так проще вытерпеть все унижения сегодняшнего дня.

На улице пошел дождь. Она аккуратно со свойственной ей грацией ввела морфин в паховую вену. Неожиданно зазвонил телефон. Норель медленно подошла и взяла трубку.

- Стерва, у тебя пару минут, что бы выйти к подъезду.

- Но я, я не работаю ночью

- Тупица ты не поняла кто это. Шлюха.

Норель накинула на голое тело плащ и выскочила на улицу. Ей было немного страшно, но тот тон, с которым говорили в трубке телефона, не давал ей шанса ослушаться. На улице стояла машина. Она нехотя открыла дверь и села внутрь нее. На заднем сиденье сидел человек в маски, он резко схватил ее за волосы, вытащил нож и отрезал кусок кожи с ее лица. Ужасная боль судорогой пронзило тело Норель. Она заорала, в ответ, на, что получила сильный удар в область промежности.

- Заткнись сука.

Слезы хлынули из глаз, перемешиваясь с кровью, спадали на ее грудь. Человек в маске засмеялся, что-то сказал водителю, и они тронулись. Норель сидела, корчась от боли, бледная, хрип переходил в вой а вой в хрип. Господи за что? Пролетело у нее в голове. Но не успела она отдышаться как человек в маске, отер нож о ее волосы, резко воткнул его ей в глаз, и словно открывая бутылку вина штопором, на конце ножа она увидела пульсирующий глаз. Он понюхал его и положил себе в рот. Немного поживав, с той же улыбкой на лице проглотил. Норель задыхалась, кровь залила ее лицо, она не могла дышать, не могла кричать, ужасная адская боль пронизывала ее тело миллионом мелких осколков. Человек в маске ударил ее по шеи, и Норель уснула.

Холодно как холодно, она стояла голой вся в крови на каком то пустыре, у нее не было сил кричать, и только сдавленным голосом она прошептала: «Убей, убей». Человек в маске рассмеялся, и всадил ее нож прямо в сердце по самую рукоять. Схватил за волосы и прислонил свое лицо к лицу Норель. Он пристально смотрел в ее окровавленный глаз. Норель еще была жива.

- Бога нет, в ее глазе нет Бога.

Бездыханное тело Норель обмякло, человек в маске отпустил ее волосы, и она упала на землю. Мертва, она была мертва. Что-то скользнула звездой в небе, и ее тело стало погружаться в мягкую поросль болота. Маленькая тряпичная кукла лежала на ее бездыханной груди. Они погружались все глубже и глубже. И совсем скоро земля полностью поглотило их тела. Прощай Норель и твоя маленькая безрукая кукла. Прощай.

Аллюзия № 1. Отступление:

Уважаемый читатель, все, что могло произойти со мной в этой несчастной и ужасной жизни будет уготовано, вам прочитать ниже, проанализировать и понять. Я не думаю, в общем, случаи, что это кому-то будет из вас интересным, но как говорил некогда известный человек «Вера - вот что главное». Обойдемся без предисловия, довольно рано я осознал один интересный факт ставший для меня самым значимым в моем существовании как человека. И заключался он в следующем: с самого раннего детства и до сегодняшнего дня мне стали приходить в гости Левана и Богородицы скорби. Вы спросите кто это. Я не намерен Вам отвечать, я просто закрою глаза и представлю, что вы все же заинтересовавшись, найдете в вашем городе самую пыльную и старую библиотеку и решитесь сходить в нее. Прейдя, не спешите бежать к той, что дарит радость чтения, а просто насладитесь запахом и мистическим духом данного место. Поверти, пройдет не мало времени, когда это загадочное хранящее в себе тысячи тайн хранилище откроет перед вами свои златые врата и впустит вас. Но не унывайте ждать это самое, что есть недурное занятие в нашей жизни. Проявив не дюжие способности, пребывать в безмолвии и ожидании вы станете намного искреннее и терпимее к тому, что вам предстоит узнать.

Ну а те, кто все же не решился познать кто же такие Левана и Богородицы скорби, мне жаль Вас искренне и со всей своей признательностью. Но при всем этом продолжим дальше.

Оставаясь ночью в той искренней и не поддельной тишине ночного бриза, по истине открываются все стороны данных визитов. И я вновь сижу на берегу темного озера и вкушаю аромат терпкого дыма никотина. На глазах наворачиваются слезы, странные и не кем не понятые вздохи моей грудной клетки, разрывая мое уставшее сердце. Как однажды: «и нет рядом тех, кто способен поразить меня ударом острого лезвия». Но вновь и вновь мой взгляд прикован к темному озеру мрака. Я вспоминаю Норель. Главная проблема ее жизни было неверия в Бога. Главная моя проблема, я почти утерял ее. Преданный своему делу, но, имея в душе природную робость, я мечтаю о том, что кто-то, прочитав это, станет немного мудрее и скажет мне спасибо. Но изо дня в день я становлюсь слабее и понимаю «копание в голове не станет тем, что изменит мир».

Ночь сменяется днем, день ночью. Но в этом колесе (дабы не быть обвиненным в воровстве) спиц, нет и намека, что, что-то изменится или повернется к лучшему. Угасшие свечи, яд в бокале вина, терпкая сигарета безмолвия. И только полоска узкого яркого света пробивается из среднего шейного отдела позвонка, с размер в горошину освещает мое существование. Разбросанные разбитые маски на полу, кровь, текущая из реки Лету, он наблюдает за мной и искушает меня. Я задаюсь вопросом, от чего все, что так некогда было нам дорого, по истечению времени превратилось в пепел былых воспоминаний? Наверняка каждый из вас вспоминая свое детство, не сможет вспомнить и миллионную долю того, что было на самом деле. Это и переживания по поводу заболевшей куклы, и горечь непонимания со стороны тех, кто вызвался стать вашим опекуном, мечты и обещания. Не вините себя за это.

Норель, как ни кто лучше других помнила свое обещание. А помни те ли вы его? Я да. Но мне не стоит задирать нос, для меня есть все слишком просто и банально. Но, а как же для вас? Стало ли это реальностью или напросто забыто, как и другие столь важные и столь крохотные обещания. Для нее это был еще один маленький стимул жить. Хотя как мне вспоминается, ей ужасно этого не хотелось. Но простите, мы дадим ей такое право, но позже, ведь «Боги мы все». Вы можете возразить: «она была проституткой, употребляя морфин, и разве такие как она имеют право, что-либо выбирать» А я промолчу и загляну в ваши глаза тщеславия, когда в последний раз мне удостоилось сходить в ближайший монастырь, вот точно такое же выражение глаз я увидел у одного служителя церкви. Послушайте, ведь даже Магдалена имела право выбора!

Я открыл комнату и увидел расчлененный труп мраморной девы, страх сковал мои ноги и руки. Что происходит, и как мне вырваться наружу в ваш мир лжи и тщеславия, обмана и равнодушия. Как мне стать сильным и мудрым как вы? Что мне стоит сделать, дабы приблизиться и стать в один ряд в одну колонну плечом к плечу с вами? От первого ко второму, от второго к третьему. Я жертвовал ему первины, но был так глуп, что стал ожидать даров и от него. И вера моя ослабла. Но сегодня я вновь поверю, как в ту осень, когда Норель прикоснулась своими устами к моим, и одарила призрачной надеждой стать выше всех вас, освободить душу и родиться в душе Бога! Ведь каждый имеет на это право.

Не стану задерживать вас уважаемый читатель и вновь отпущу в дальнее плавание судьбы этой прекрасной Девушки. Не судите ее сильно строго, ведь приближаясь к самому концу быть, может, многие из вас поменяют свое отношение и к ней, и ко мне.

Увы, пора встречать Левану и Богородиц скорби.

Норель родилась в маленьком провинциальном городе. Он не отличался ни чем от прочих, точно таких же, что разбросаны по всей территории земного шара. Вечерами этот город сер и уныл, его центральные улицы не освещены фонарями, и по ним не ходят толпы веселого люда. В этом городе не горят фасады древних зданий, а асфальт или то, что осталось от него кусками проплешин зияет на лысине выцветших площадей. С утра этот город не оживает, не становиться чем-то прекрасным и сказочным, капли россы не покрывает траву, а солнце не радует глаз. Деревья, вросшие так давно в эту просохшую землю, листвой ниспадают вниз, и пылью опадают с грохотом на землю.

Еще тогда в детстве Норель осознала всю горечь своего положения, но, обладая богатым внутреннем миром, ей было намного проще существовать в этом городе, нежели прочим. И она не жаловалась, маленькая сумасшедшая девочка, с тряпичной куклой в руках разрезала туман быта, проникая и открывая самые удивительные вещи которые ей так нравились. Порой это был снег, неожиданно превращающийся в лепестки лаванды, тогда можно было взять самую большую корзину и набрать ее до краев. Порой ужасные тени, скользящие по стенам ее комнаты, пугавшие Норель до самой глубины души.

Но время шло и Норель предстояло пойти в школу, точно так же как и всем в ее возрасте. Хотя она и мечтала продолжать свою по истине беззаботную жизнь, все же родители отдали ее в интернат при небольшой церкви. Норель не была удивлена таким решением, напротив ей нравились все эти лики святых, позолоченные купала и странные песни о Боге. Позже одним из ее любимых мест провождения стала небольшая ниша прямо за алтарем. Долгими, темными вечерами, она просиживала там со своей тряпичной куклой и размышляла о Христе. Кто же он, и для чего принял мучения стать человеком, променять свою Божественную сущность на мелкую безропотную сущность людей. Ее забавляло это, Норель ни когда особо не верила во все эти библейские сказания, но, однако боялась высказываться об этом в слух. Так и протекали ее года в церковной школе, с утра она училась, а вечером забившись словно крот в свою нору, озирала прихожан и играла с куклой.

По истечению десяти лет, ей предстояло сделать нелегкий выбор оставаться при церкви в своем городе, либо же продолжить дальше учиться, но в другом городе и соборе. Надо отдать должное и признать, что Норель к своим шестнадцати годам стала еще более странной и на удивления не разборчивой. От этого многие кто знал ее и особенно в школе за спиной называли ее сумасшедшей. Но настоятель хоть и замечал это, но все же считал что Бог, создавая тварь, вершил по своему подобию, а значит даже такая как Норель часть его, и имеет право на жизнь. Не задолго до выпускного экзамена он пригласил ее в свой кабинет, дабы узнать, что же лучше будет для этой несчастной девочки.

- Проходи Норель, не стесняйся

- Спасибо настоятель

- Скажи мне милая, как ты относишься к Богу, хотела бы служить ему?

- А я могу не отвечать на этот вопрос?

- На все Божья воля, каждый в своей жизни в праве делать тот выбор, который ему по нраву, и если даже он его сделал эта дорога, по которой направил тебя свет Божественный

- Мне нравиться, то, что он вскоре родиться в душе нашей. Но настоятель мне не особо вериться в это.

- Ни чего страшного, искушение велико, ты просто еще молода

- Вы считаете, мне стоит уехать?

- Решать все же тебе. Да прибудет с тобой Бог.

Настоятель поцеловал Норель в лоб, и еще раз убедился в том, что эта девочка, скорее всего, больна, и что, ей не место в этом городе. Написав распорядительное письмо, он поставил печать и отправил в соседний город своему другу настоятелю собора, с просьбой принять и разместить Норель у себя дома, так как бы он сделал это для него.

Так Норель впервые собрав чемодан, отправилась в дальнюю дорогу, сулящую интересными приключениями и событиями. Словно маленький кораблик в большой океан мироздания, сухая тростинка в водоворот урагана.

Аллюзия № 2. Богооставленность:

Я часто вспоминаю те вещи, что столь незаметно ускользают от нашего взора. Если быть искренним, я расскажу, что я имею в виду. Приходилось ли вам в своей жизни поймать себя на мысли, что все, что бы вы не делали кем-то предопределенно. Словно порочный замкнутый круг, куда бы вы не побежали, не свернули , вы приходите к одному и тому же месту. Я попытаюсь описать то место, быть может, вы узнаете его, и вам станет легче понять меня.

Дым печной трубы, тенью падает на асфальт людского непонимания, замкнутое и холодное пространство, водоворотом кружиться вокруг моего виска. Терпкий сигаретный дым наполняет комнату, и в окно я вижу как тени «инородного» и чуждого мне, рассекают воздух. Мне не страшно, я знаю, покуда мне уготовано быть огражденным этим дымом, мне не чего бояться.

Кто мы в этом мире? Зачем мы в этом мире. Как странно задавать себе такие вопросы, ведь мой жизненный путь уже столь долгий. От чего все к чему я прикасаюсь, превращается в жалкое, некому не нужное пространство? Находясь здесь и сейчас, я чувствую в себе Богооставленность. И если Норель не имела понятие что такое Бог, то я воплем должен признать «он не родиться в моей душе точно так же как и я в его, Бог меня оставил».

И я чувствую ужасную боль в области левого виска, за что? От чего все так вышло? Почему Левана и Богородицы скорби глодают мое исхудавшее тело, раздирают мою плоть, вырывают ребра. Я был отрешен, и утерял друзей, был безмолвен и стал безумцем. Кто-то скажет, ты не возжелал благодетель. Да не возжелал, я ее оставил, ибо стал выше нее. Но и, что из этого, ни чего не произошло. Я не стал счастливее, не стал мудрее. Все, что мне было уготовано, это влачить жалкое существование в своей потертой скорлупе. Мучение и адская боль все, что получил я в награду. Мне не нужна такова награда, я готов подарить ее любому кто предложит мне, что-то более ценное. Это испытание? Не стоит кидаться словами, это не испытание, все оставить, убить в себе телесное. Дать ангелам поглотить свое тело, дабы освободить душу. Столь высокие слова и столь ужасное наказание.

Уважаемый читатель пойми меня правильно, я ни когда, ни кому не желал горя, но именно сегодня почувствовав в себе отсутствия Бога, я проклинаю себя и только себя. Жить же иначе у меня не получилось, я старался изо всех сил.

Но скоро, совсем скоро боль отступит, я стану мудрее и отрешеннее. По воли ветра я соберу остатки своего тела, и воспарю к той душе, что не хочет меня принимать. Той душе, что ввергла меня на дорогу скорби и мук. И тогда мы поквитаемся с ней. Это будет последняя битва за мое прекрасное я, за мое право постигнуть смысл и уйти в те дали, где Бог со своей троицей не когда не был, но приготовил это место для меня и только для меня. По крайне мере я должен верить в это. Но веры как токовой уже нет.

Может быть когда ни будь я пожалею о всех тех словах что так неаккуратно излил на этот лист бумаги, но вспомним слова настоятеля Норель: «На все Божья воля, каждый в своей жизни в праве делать тот выбор, который ему по нраву, и если даже он его сделал эта дорога, по которой направил тебя свет Божественный»

Во истину да свершиться тайное писание!

Такова, правда, этого места, в котором мой уважаемый читатель вам не приходилось бывать. Такова, правда всех нас и столь юной и прекрасной Норель. Она прибывала там постоянно, но, а, что же мы? Мы просто рассуждаем и пытаемся понять весь этот непростой мир. Как ни когда мне нужна ваша помощь, помощь стать сильнее и немного мудрее. И только ты мне сможешь помочь, ибо Бог, в котором я нуждался, больше всего испытывает меня и ввергает в муки ада. Но ты мой читатель есть та награда, которую я получу за свои страхи и боли. Не судите меня строго, ибо добродетель в сердце каждого, и только она спасет всех нас от того места, где Богооставленность! Да не свершиться этого ни когда! И я буду верить в это!

Разнеси мой уважаемый читатель это писание всем и каждому, ибо всякий должен верить в то, что он не один и не одинок, в то, что Бог его не оставит!

Но, а мне пора возвращаться к своей Норель! Присоединяйтесь!

III

Ах, Норель, Норель бедное дитя, ты стоишь на перроне вокзала с большим чемоданом старых вещей, на плечах поношенное пальто матери. Ты не одна с тобой твои родители и твой настоятель, они улыбаются, но скоро Норель, совсем скоро ты останешься в одиночестве. Но ты не грустна, тебя подхватили волны неизведанного, волны, благодаря которым твой путь станет во истину Божественным.

Она ни когда не ездила в поезде и тем более одна. Какого же было ее удивление, когда вчера, еще вчера ей сказали, что лучше будет продолжить учебу в соседнем городе в монастыре св. Петра. И Норель рассмеялась, наконец-то ей удастся вырваться из этого скучного места, в котором протекали ее спокойные дни. Наконец то, быть может, осуществятся ее все те надежды, о которых были помыслы.

Норель не видела слез родителей, их попросту не было. Со стороны казалось что они вообще не в месте. И то понятно. Репутация Норель как больной девочки сыграла с ее родителями злую шутку. Им была противна она, и более того не столько она, как все те разговоры по утру, когда они следовали на работу. Сколько выслушать от прохожих предстояло им каждый Божий день. И теперь, вдруг, есть шанс, возможность зажить спокойно, как того они хотели.

Но время шло, Норель лихо запрыгнула в вагон, последний раз восторженно посмотрела на тех, кто ей был по истине дорог, перекрестилась и направилась в свое купе. Поезд тронулся! Ей все было незнакомо, и восторженно она рассматривала каждую деталь интерьера в своем вагоне. Будь то это мягкий диван, или позолоченная ручка выключателя лампы. Ее забавляли все эти мелкие детали, которые она пожирала своим безумно ненасытным взглядом. Вот она та жизнь, от которой ее укрывали сначала родители, ну а затем стены монастыря. Почему, она, прожив уже так долго на этом свете, все еще не видела столь прекрасных вещей, заполонивший этот мир. Нет, нет, она не думала, не рассуждала, просто вкушала аромат воздуха, высунув голову через окно. Ветер лихо развевал ее волосы, и Норель казалось, что она парит словно душа пребывающая в Лоне Бога. Ощущая всю сложность мира, и в то же время, оставаясь «ничем». Скрип колес дополнял картину ее безумной левитации, в такт, подпевая вибрациям ее души.

Норель была счастлива быть одна и в то же время быть со всеми в этом поезде, чувствуя некую причастность того, что они совершают. Это для всех, однако, прочих не чего не происходило, но это не имеет ни какой значимости. Ведь по истине все прекрасное мистическое происходит в наших душах. И тут Норель поняла, нет, скорее всего, это вошло в нее как легкое дуновение ветра: «Она маленькая девочка в этом поезде, что мчится по воли Божьей в его лоно, и там ей предстоит стать таким же, как и Отец наш Всевышний». И она разрыдалась! Как ей было тяжело и в тоже время просто. И те слова «когда прейдет полное, все остальное станет второстепенным». Теперь Норель понимала их. Вот оно то полное, что должно случаться с каждым в этой жизни. Но люди то ли по мелочности своей, то ли оттого, что несут непосильную ношу, очерствели, и нет в них того, что еще осталось в ней!

Не спеша, она проследовала в туалет, дабы умыть свои слезы познания. А поезд все быстрей и быстрей нес ее и всех кто в нем был, к новым горизонтам прекрасного.

Норель посмотрела в зеркало, и рассмеялось. Ее растрепанные волосы от ветра и красные глаза от слез превратили ее в сияющую мадонну предродовой муки. За окнами уже смеркалось, и Норель тянула в сон. И это только ее первый день такой свободной жизни, что же будет дальше. Она не знала и не хотела думать об этом. Все будет хорошо!

Вернувшись в свое купе, она посмотрела на грустные и уставшие лица попутчиков, расстелила постель и легла. Ей не хотелось разговаривать с ними, она смотрела в окно и видела, как перед ее ликом проносятся картины вечернего пейзажа природы. Большие деревья с богатой лиственной шапкой опушенной в низ смотрели на Норель своим благородным взглядом и желали спокойной ночи. Речки что, вены на руках человека, оплетали местные поля, не спеша, огибали линиями женского тела горизонт и нисходили к небесам. Солнце тонуло в их холодной воде, и испаряло дымку печального заката. Норель была в восторге от такой картины и немым жестом указывала всем кто сидел с ней в поезде «Смотрите как прекрасно и благородно, быть может во истину Бог есть, и Он только сегодня подарил вам эти пейзажи Своего Величия» Но ее ни кто не слышал, и лишь изредка можно было в этой тишине услышать печальные вздохи, да шуршание бумаги дешевой литературы, литературы дабы забыться в этом благородии.

Норель последний раз вобрала в себя воздух подаренной ей картины величия, оглядела сидящих с укором.

Тяжелые свинцовые веки глаз, постепенно смыкались на ее лице, и она уходило в сон с улыбкой. Милое, милое дитя, Тебя накрывает свет мелодии древненемецкого мотива и ты столь наивна и столь совершенна в отражении нашего непростого и жестокого мира. Спокойной ночи!

Аллюзия № 3. Зачем я пишу?:

Я слишком много думаю о значении литературы в своей жизни. Скорее я бы сказал так, роли писать изо дня в день, и словно губка впитывать весь этот непростой мир, со всеми его нечистотами и скрытыми ямами судьбы, выплескивая из пор своих на лист бумаги. Уважаемый читатель вы можете упрекнуть меня: «мол, кто ты такой, дабы писать и более того предлагать нам читать это». Не спешите, я готов здесь перед вами оправдаться, хотя это самое ужасное, что может сделать человек по крайне мере. Дело в том, что мы не выбираем путь, по которому снам следует идти. Кто-то видит себя и примиряет роль врача, кто-то готов бороздить просторы всемирного океана. Я же напротив выбрал стезю мелкую и столь нынче ненужную для всех нас. Донести свою боль и свои страдания. Меня часто упрекали в том, что я слишком печален, но это не так! Кто из вас не был печален, кто из нас не просыпался с утра с ужасным чувством вины и одиночеством? Наверно каждый, но не каждый сделал это достоянием своей жизни. Мне стыдно порой за все эти вздохи и слезы. Писать о том, что наболело у меня на душе, то, что я хочу вбить в ваши головы, по большей части неинтересны, но такова роль литературы. Словно Христос, принимая на себя страдания этого мира, и более того людского непонимания, он показал пример как находясь в личине на самих он сохранил Божественную сущность. Подобно Ему, впитав в себя все нечистоты мира, я готов показать вам уважаемый читатель, что все же надо оставаться человеком, гуманистом, любить не только себя, но и все что окружает нас.

«Как жаль, что сила человека отстает от силы прогресса» - эти слова, приписываемые одному известному человеку, как ни как лучше говорят о моем писании. Я не собираюсь учить вас и более того объяснять, что все это чтиво про прогресс, и ужаснее всего сюжет, где нет главного, «человеческой души» - хлам. Решать вам уважаемый читатель. Но как мне бы хотелось, видеть в ваших глазах понимание и сострадание. «Выбросить суету ненужного переживания» - это то, что я пытаюсь сделать. Норель - это попытка показать всю нашу личину, от порочного «ненавижу» до конечного «она прекрасна, я ее люблю». Может мне удастся воплотить свой литературный замысел?

Ложась с вечеру спать, я не могу выкинуть мысли «а вдруг вам это не надо, вдруг вы мой уважаемый читатель предпочтете вновь окунуться в мир сухой без чувственной литературы?». И отвечая самому себе, я все же верю, что Истинная Сущность Бога направит вас по верному пути, и мы с вами в моем писании станем добрее друг другу!

В наш век информативности меня много раз упрекали о том, что в своем творческом полете мысли я пишу отрешенно от своего времени. Ни указываю дат, новых технических свершений. Я не знаю, от чего это происходит, вероятнее всего оттого, что я пытаюсь препарировать самое главное, что есть у нас ДУШУ. Становясь прозрачным и сложным как стекло, отсекая все ненужное, что лежит вне этого понятия! Ибо и Норель бедное дитя, увидев впервые поезд, приняла это за Божественное проявление. Быть может это и так для нее, по крайне мере это на данный момент главное.

Самое ужасное, что я не могу достучаться до вас уважаемый читатель, не ужели во мне нет той искры, дабы зажечь вас. Кто из нас не мечтал о свершении. Кто-то называет это признанием, славой и того хуже мерит это в денежном эквиваленте. Я же говорю о свершении, свершении меня как писателя. Вера это последнее оружие что осталось у меня да и наверное у вас. Сегодня еще не время, но завтра когда боли станет немного меньше и закрыв главу «О страдании», оставив позади, свой пыл и непонимание, я свершусь в Его Божественном лике.

Но не будем уходить от нашей с вами аллюзии: литература сложна и порой непредсказуема. Она есть искусства ради искусства, пыльная на полках вечного, в созерцании своего предназначения. Голодная и терзающая мое тело, не дающая шанса выспаться до нового восхода солнца, порой ввергающая в ад самоистязания. Платить ей такую плату непосильная ноша, но это награда «Лучше жить спокойно, пребывая в постоянной боли». Награда получить нечто настоящее и главное, то, чем я готов поделить с каждым из вас. Дабы вы мой уважаемый читатель приняли, и разнесли по ветру став со мной единым целым, откинув суеты став отрешенным последовали в «ничто» Триединого Величия!

Я не знаю, что именно это и как оно проявляется, мой мистический опыт закончился там, где не осторожно я взял перо и стал писать, где вера окончательно покинула меня и «проклял литературу» Усталость в поиске свершения и Богооставленность разбили меня окончательно на мелкие осколки нашего с вами мира. И теперь каждым мелким, я готов резать ваши сердца до тех пор, пока в них не свершиться во истину чудо Богорождения! И возродившись, возрожусь и я! Ибо та благодетель, которая свершится вами, свершит и мое присутствие на бумаге литературы. Как бы я хотел закричать уважаемый читатель, выпросить у вас нисхождения и стать тем, кем я стал в глазах Его. В том спектакле, что разыграл для нас Всемогущий Бог, предопределив наши с вами роли, до того как мы возжелали и до того как появились. А по сему пусть каждый в этой жизни словно Норель поймет то главное, выберет истинные роли, и поможет друг другу. Я жду от вас помощи в распространении это писании!

Да прибудет с вами мой уважаемый читатель Бог.

Норель я уже с тобой!

Продолжение следует, с уважением Карина Вейн!

(Sopor_@bk.ru вступай на мою територию моего мира на mail.ru)

"WEBSTUDIO" 2010